Архив рассылки "Рассказы о рыбалке".

Выпуск № 91

ПЕТРОВИЧ И РУСАЛКА

Автор: Дмитрий Соколов (редактор газеты "Рыбалка круглый год") sokol@infonet.nnov.ru

"У нее здоровый, румяный цвет лица, прекрасные
темные волосы, на затылке пучок, на лбу челка,
тонкая шея, крупные голубые глаза и греческий нос.
Под челкой скрыта твердыня интеллекта, сатанинской воли…"
Сол Беллоу "Герцог"

Петровичу снился сон. Будто бы в одной из небольших, но глубоких волжских проток, на приманку его спиннинга клюнула крупная рыба. Переполненный счастьем, с замершим сердцем, Петрович "выкачивал" могучий трофей и гадал: что за чудо-рыбу ему удалось подсечь. Судака? Нет, таких крупных судаков просто не бывает. Щуку? Но та ведет себя на леске совсем по-другому. Сома? Да, скорее всего это был сом - случаи поимки сомов на спиннинг в тех местах бывали.

В своей снасти Петрович был уверен. Рыбача на Волге много лет, он приучил себя к схватке с серьезным соперником. Халатность грозила либо обрывом поводка, либо предательским изломом застежки, или даже поломанным удилищем - все эти неприятности с Петровичем, увы, случались. Но в тот раз он был готов на все сто. Тревожиться нужно было только за качество подсечки.

Важнейшим моментом вываживания Петрович считал для себя поднять добычу на поверхность, посмотреть, так сказать, в ее глаза, определить ее размеры, а, значит, и силу. После этого трофей мог и сойти: рассказывай потом знакомым, раздвигай руки во всю ширь - имеешь право, видел. А вот если сход происходил в толще воды, достоверность рассказа сильно страдала; кто там сидел на крючке: коряга, брошенный якорь, рыба - неизвестно…

Два раза Петрович уже поднимал добычу к поверхности, но та, не показываясь, вдруг уходила вниз, на глубину, стягивая с катушки с трудом завоеванные метры лески. Наконец, на третий раз, вода возле лодки забурлила, и Петрович увидел во всей ее бесстыдной красоте ухватившуюся за виброхвост… русалку! Девица улыбалась Петровичу во все свои 32 (или сколько там у нее) жемчужных зуба и манила к себе рукой…. От растерянности Петрович брякнул: "Здрасте!" - и проснулся.

Долго лежал Петрович, проводя грань между сном и явью. Все верно: он в Акулихе, на любимой "резинке", заякоренной в одной из волжских проток - той самой, что приснилась ему только что. Но русалки не было - в садке рыболова, лениво шевеля плавниками, качались лишь некрупные берши, рыба значительная об эту пору предпочитала отдыхать на глубине, а не гоняться за блеснами Петровича.

"Эк меня разморило!" - подумал Петрович и с борта лодки плюхнулся в воду. В июльской воде было, конечно, не в пример приятнее, чем на раскаленной лодке, но освежила она Петровича не сразу - тоже была теплой. Петрович несколько раз провентилировал легкие и нырнул на глубину. На шестиметровой глубине было значительно прохладней - сказывалось действие подводных родников, выходивших в этом месте. Петрович рассчитывал побыть в "холодильнике" с минуту, чтобы дать хорошенько остыть разгоряченному телу, но внезапно ему на ум пришла приснившаяся русалка, на глубине стало неуютно, и пловец поспешил наверх, к свету.

Подобные страхи Петрович испытывал на Черном море, где в составе бригады морской пехоты проходил срочную двухгодичную службу. Тогда, за много лет до своей нынешней жизни, Петрович ничего, как ему тогда казалось, не боялся. Наверное, ему было просто нечего терять: родителей он даже не помнил, а с девушкой своей накануне призыва предпочел расстаться, чтобы не мучиться невозможностью встречи вдалеке от любимого человека, распаляя страсть частыми письмами. Почти два года Петрович тянул нелегкую морпеховскую лямку, и думал, что ничего не боится: ни прыжков с парашюта, ни глубоководных погружений. И тут его угораздило прочесть роман Бенчли "Челюсти", в котором живописалось, как кровожадная акула жрет все, вернее - всех, подряд. С той поры во время погружений в черноморские глубины Петровичу представлялось, как за ним наблюдает огромная белая акула, славящаяся своим прозвищем "людоед". Петровичу погружения, понятное дело, разонравились. Конечно, он прекрасно знал, что в Черном море акулы-людоеды не водятся, но почему бы им не попасть в него из моря Средиземного через Босфорский пролив? Чушь, разумеется, полная, но отвязаться от нее было не так то и легко.

Вот и сейчас, невдалеке от волжского села Акулиха, Петровичу на дне одной из безымянных проток стало не по себе. Хотя в русалок, наяд, нимф и прочих обольстительниц нечеловеческого происхождения он не верил. "Перегрелся на солнце", - поставил себе диагноз Петрович и, снявшись с якоря, погреб к дому. Обычно рыбу он предпочитал чистить на реке, чтобы не тащить неудобную работу в дом, выбирая в качестве "кухни" какой-нибудь небольшой островок. Поступил так и в этот раз, направив свою лодчонку в небольшую бухточку с приветливым песчаным берегом. Чистить и потрошить живую рыбу Петровичу претило, и перед обработкой, он усыплял добычу ударом рукоятки тяжелого ножа. За этим жестоким занятием и застал его женский голос.

- И что вы потом с этой бедной рыбой будете делать?

Петрович обернулся и обомлел: на него, улыбаясь во все свои 32 жемчужных зуба, смотрела русалка из его сегодняшнего сна: длинные влажные волосы, струясь, доходили до пояса, а на том месте, где у порядочной земной девушки должна быть верхняя часть купальника, как и полагается русалке, одежды не было.… Только стояла эта русалка не на одном рыбьем чешуйчатом хвосте, а на двух стройных загорелых ногах. Петровича от такого зрелища "замкнуло", и незнакомке пришлось повторить свой вопрос:
- Ну и что вы с этой рыбой сделаете?
- Вы не поверите: зажарю и съем! - наконец вымолвил Петрович и сразу отвернулся, не то проявляя деликатность, не то стесняясь вида девушки.
- Бедные рыбы! И такие маленькие, им никогда не стать папами и мамами! - вздохнуло прелестное создание.

Петровича задело за живое:
- Ну, во-первых, эти берши уже были папами и мамами, и для этого вида рыба весом в 300 граммов вполне кондиционный экземпляр
- А-во-вто-рых? - растягивая слова на манер учительницы начальных классов, подсказала наяда.
- А во-вторых, сегодня просто неудачный день.
- Это потому, что встретились со мной? - улыбнулась нимфа.

Петрович не нашелся, что ответить и, боясь, что пауза затянется, брякнул:
- Ага, баба на рыбалке - уловы жалки!

"Ну все, - подумал Петрович, - сейчас этот эталон красоты развернется и больше я его никогда не увижу".

Но девушка не ушла, а поддержала тему:
- А еще отсталые люди говорят, что баба на корабле - к беде, и что курица - не птица, а женщина - не человек!
- Извините, я не хотел вас обидеть. Наверное, одичал на природе…
- А я думала, что природа настраивает человека на возвышенный лад, делает его добрее?

"Ничего себе - штучка, - поразился Петрович, - обычно красивые женщины глупы как пробки, справедливо считая, что для устройства в жизни им кроме красоты ничего больше не надо. А здесь - красива как богиня и с мыслями в голове - занятно!"

Петрович внутренне подобрался:
- Природа делает человека таким, какой он есть на самом деле, убирает всю чепуху, наносное соскабливает.
- Да-да, это из школьной программы: сочинение на тему "О чем думал Андрей Болконский, лежа под небом Аустерлица"
- Наверное, вы недавно окончили школу, леди, я "Войны и мира" совершенно не помню.
- А вы, наверное, хотели раззадорить меня, а сказали, сами того не желая, комплимент - школу я закончила давно, просто пример хрестоматийный, в память врезался.

Разговор завязался интересный, затрагивающий близкую Петровичу тему природы и отношения человека к ней, но рыба была почищена (ну почему он не поймал сегодня больше?) и повода оставаться на островке у Петровича не было. Ну в самом деле, не стоять же без повода и разглядывать полуголую собеседницу! Для того чтобы переложить ответственность за расставание на девушку, Петрович вдруг спросил:
- Вас ведь, наверное, подруги заждались? Или друг? - от последнего слова стало немного горько, как будто сиюминутная случайная встреча давала Петровичу право на ревность.
- Нет, вы ошибаетесь, все мои друзья далеко - в Москве.

Русалка поведала, что сбежала из столицы, чтобы "привести мысли в порядок" и отдохнуть от надоевшей рутины. Рутина, если Петрович правильно понял, заключалась в посещении музеев, концертов, по вечерам - светских раутов и презентаций.

- Такая свобода в выборе занятий объясняется несвободой руки и сердца?
- Вы опять ошибаетесь, я не замужем, никогда не была и не собираюсь, - развеселившись озадаченным видом Петровича, засмеялась ундина.
- Тогда у вас есть любящая тетя в Неваде или Оклахоме, сколотившая состояние на торговле подержанными авто с единственной целью - облагодетельствовать любимую племянницу.
- Вы не так далеко от истины! Знаете что? Вам не трудно будет отвезти меня в Акулиху? Моторка должна забрать меня только через час, а после разговора с вами мне будет на острове очень одиноко.
- А ваши не хватятся?
- Нет, дядю я предупредила, что если надоест - доплыву до деревни сама.

"Так-так, - удивился Петрович, - она еще и в воде чувствует себя как рыба", - до Акулихи было не меньше двух километров.

Достоинства Кати Петрович находил еще неделю, во время которой они не расставались ни днем, ни ночью. У Петровича никогда не было такой умной собеседницы и красивой женщины. Словом, наш герой безнадежно влюбился. За короткое время знакомства с Катей Петрович преобразился: он стал энергичен, остроумен, решителен, пытаясь быть достойным предмета своей любви.

Он ЛЮБИЛ!

Это чувство после охлаждения отношений и развода с женой, казалось, никогда больше не потревожат Петровича. Получалось, что зарекаться нельзя не только от сумы и от тюрьмы. И Катя, что казалось совершенно невероятным, отвечала ему взаимностью! Потому, когда время ее пребывания в Акулихе подошло к концу, она напрямую предложила Петровичу поехать с ней в Москву.

- В Москву-у-у? - опешил Петрович.
- Ну да, я же в Москве живу. Жила бы в Париже - во Францию бы позвала, - попыталась скрыть тревогу за шуткой Катя.

А действительно, какого продолжения их бурного романа (простите за банальность определения) Петрович ожидал? А в том то и дело, что никакого! Он жил одним днем, сегодняшним, не пытаясь заглянуть в завтра и не волоча за собой груду с многочисленными "вчера". Он жил эту неделю не воспоминаниями и не надеждами. Он просто жил настоящим, как ни легкомысленно это для зрелого мужчины. И вот сейчас надо было выбирать. На одной чаше весов лежала его свобода, одиночество, единение с природой, на другой…

Пытаясь удержать и то и другое, Петрович пошутил:
- А если гора не может идти к Магомету? Может, Магомет пойдет к горе? Оставайся!
- Нет.

Спрашивать "почему" было глупо. Слишком разными они были. На ум Петровичу пришла строчка из глупой песенки прошлых лет: "Дельфин и русалка, они, если честно, не пара - не пара - не пара…"

Они расстались. Конечно, пообещали друг другу созвониться, встретиться на "нейтральной территории" - где-нибудь в Питере или городе NN… но Петрович знал: его встреча с Катей была первой и последней в жизни. Была сном. Как тот сон про русалку, с которого все началось.

От ведущего рассылки

Всем, кто пишет рассказы о рыбалке, предлагаю присылать их мне по e-mail  для публикации в рассылке. Можно присылать также рыбацкие байки и смешные истории. В письме необходимо обязательно указать, что Вы являетесь автором рассказа и разрешаете его публикацию в рассылке на некоммерческих условиях. При публикации рассказа рядом с Вашей фамилией или псевдонимом будет публиковаться Ваш e-mail (по желанию).
С уважением, Владимир Туманов.
tumanov@allfishing.ru

Рассылка выходит еженедельно (по пятницам).